Будь это снег, трава иль простыня.

Это означало необходимость пересечь дорогу, но это был ближайший путь к более лесистой местности. Там сгорела, пожухла трава. Я не мог забрать у него кольцо, не причинив еще большего вреда, и у меня не было права на такие действия. С потерями вышли назад из котла.
Немая лютня, голос дать хочу. И в рот ему впилась губами вдруОн вырвался, еще по-детски грубый. Помню, что в один день я выучила первые два времени глагола etre и нарисовала свой первый домик (его стены были так кривы, что могли поспорить с Пизанской башней).
С моей точки зрения, простой факт, заключавшийся в словах, подчеркнутых здесь мною, объяснял причину согласия мистера Годфри Эбльуайта так же ясно, как если б он признался в ней сам. Сверкают. Небо теперь будет одно на двоих. Но как бы книга не удалась в целом, есть у автора, там и сям, любимые места, заветные закоулочки, которые он вспоминает живее и которыми задним числом наслаждается с большей нежностью, чем остальными частями книги. Идем в студенческие наши стройотряды. Старых записей бледные главы.
Молодец, хорошая девочка. Несчастные узники прилипли к стеклам своих ящиков-камер.
Да уж поздно. Кроме вахтенных, все отдыхать. Надеюсь, что отчёт будет иллюстрирован хорошими фотографиями, когда он появится, хотя не очень вероятно, чтобы тюремные библиотеки получали такого рода учёные труды. Ждешь с нетерпеньем ответ ты. Все нормально, не волнуйтесь. Когда началось улучшение? спросил я. Он моментально вспомнил, как сам смотрел, гордился и восхищался, когда его отец делал ему лук и стрелы из ивовых веток, как любовался тем, как папа из консервной банки смастерил флюгер в виде самолётика с пропеллером.
Я завидую ей - молодой. Если друг оказался вдруИ не друг, и не враг, а так. И когда Аттикус отошел так далеко, что уже не мог услышать, Джим заорал ему вслед: Хотел быть юристом, а теперь еще подумаю!
Миша думал об этом, но гораздо спокойнее, чем вчера. Я - человек. Добрый молодец иван решил попасть туда. Стоило ей обнаружить у себя во дворе хоть один подорожник, и начиналась новая битва на Марне: мисс Моди устремлялась на врага с жестянкой и поливала его корпи какойто ядовитой жидкостью — мы непременно отравимся насмерть, если не будем держаться подальше, говорила она.
Прятать надо было лучше. А ещё ему было стыдно за свой страх, за то, что беспомощно разговаривал с незнакомцем, за то, что вообще поддался, подчинился, испугался и, вопреки всякому здравому смыслу, выслушал всё, что ему хотели сказать. Кэлпурния неизменно побеждала, больше потому, что Аттикус неизменно принимал ее сторону.
http://margaret-de-lil.livejournal.com/